Понимание автором стриптиза как «танца», где «пляшет женщина», да еще «под
джаз», делает смысловое и метрическое несоответствие еще более очевидным,
превращая написанное в смесь американского с нижегородским.
2) Любовная лирика сложна потому, что в стихотворении нельзя говорить о СВОЕЙ
любви. Читателю это не интересно. Ну зачем мне знать, что Пупкина любила
Соколова, и он ее бросил, или о том, что секс у Воротниковой был лучше секса
Задрыпина? Читая любовную лирику, я ищу не этого. Я ищу СЕБЯ. Если вы хоть
немного литератор, пишите про МЕНЯ. И тогда, возможно, у вас будут появляться
оттенки и полутона. Не надо писать о силе вашего чувства. Напишите, почему мне
интересна сила Вашего чувства. Напишите, что я, сидя один дома вечером, во мраке
заточения, жду ЕЕ. Или не пишите вообще. Помните – в 90 процентах случаев люди
обращаются к любовной лирике ради того, чтобы получить опыт решения проблем. И
используют стихи, как учебник.
Но существует еще одно — четвертое свойство рифмы, открывающее тайну ее
применения. Это свойство рифменного доказательства. Рифменное доказательство,
как одна из форм художественного доказательства, заключается в том, что смысл и
звучание корреспондирующихся по рифмам строк настолько слиты, настолько
естественно выражена в них «чувствуемая мысль», что создается впечатление их
нерукотворности, их изначального существования в языке, в природе. Рифменными
стихами надо писать только в надежде на эффект нерукотворности произведения.
Цель эта ставится и достигается чрезвычайно редко.
Исходя из уже названных пунктов соглашения, конвенциональный стих бывает трех
видов: рифмованный дисметрический, дисрифменный метрический и рифмованный
метрический. Последний вид стиха диаметрально противоположен свободному стиху.
Какая огромная непредвиденность итогов творчества! Рифмованное произведение
превращается в след рифменного мышления. Это — произведение, намного
расходящееся с первоначальной идеей автора и только в итоге авторизованное им.
Осмелюсь заявить, что рифмованная поэзия — это поэзия несбывшихся намерений, в
лучшем случае — искаженных, в худшем случае — не существовавших.